Глава IX. Семетей. Детские годы Семетея.

Сарытаз рассказал Семетею все, что слышал и видел.

Тогда Семетей легко, как птица, соскочил с коня, возложил пояс на шею и сказал:

- Вручаю тебе своего коня и голову, я сделал глупость, прости меня! - И стал умолять и упрашивать Сарытаза повторить еще раз все, что он только что слышал. Сарытаз снова повторил свой рассказ.

- Если все сказанное тобой правда, - сказал Семетей, - я награжу тебя и провозглашу ханом киргизского народа, если же все это окажется ложно - смотри! Тогда я как скотину заколю тебя здесь, около этого угля!

Сказав это, он взял своего белого кречета, сел на коня и поехал по направлению к дому, думая про себя:

- Почему Темир-хан и Исмаил скрывали от меня все это? Что они за люди!

Приехав домой, он подошел к дворцу Исмаила и, не входя в ворота, в страшном гневе, постлав под себя потник и положив под голову седло, лег на землю.

Весть о том, что Семетей вернулся в гневе и лежит у ворот, быстро достигла слуха Темир-хана и Исмаила.

Темир-хан, услыхав эту весть, в испуге быстро прибежал на то место. Зарезав бычка, он начал уговаривать Семетея. Но тот не открывал закрытых глаз и продолжал лежать без движения. Тогда Темир-хан и Исмаил пригласили мулл, и те начали отчитывать его, но Семетей все лежал с закрытыми глазами.

Наконец, пришел брат Темир-хана Келей, человек бесхитросный, и тоже стал умолять и упрашивать его. Он поднял голову Семетея и поднес ему арака. Семетей выпил. Келей в гневе сказал:

- Ведь отца твоего Манаса не я убил, почему же ты меня чуждаешься?

Услышав слова Келея, Семетей быстро вскочил на ноги и решил сам спросить Каныкей обо всем. Если она подтвердит, что сказанное Сарытазом верно, он задумал идти на поиски своего народа и своей земли. С этой мыслью он направился к Каныкей.

Между тем слухи о том, что Семетей уже двенадцать дней лежит без движения и ничего не ест, дошли и до Каныкей. Она решила, что если эти слухи подтвердятся и Семетей действительно безнадежно болен, она убьет себя, чтобы не видеть его смерти. И так, захватив с собой булатный меч, Каныкей сама направилась к Семетею.
Встретились они друг с другом на дороге, и Семетей сказал:

        Когда умер Айкел - мой отец,
        Бросив неисчислимые мои сокровища,
        Поспешила ты бежать сюда,
        Потеряв память и разум.
        Разве единственному сыну могучего хана
        К лицу находиться в бегах?
        О несчастье, мы потеряли свой народ!
        Единственному сыну могучего хана
        Разве можно, исчезнув без вести, отречься от народа?
        Дорогая моя мать, где же мой народ?
        В испуге бежав в Бухару,
        Ты прибыла к Темир-хану.
        Увидев родных, ты успокоилась,
        Дала повод назвать меня бродягой,
        Принесла мне этим позор.
        Есть ли причина мне быть на положении бродяги.
        В городе Темир-хана?
        О, моя мать, где же мой народ?
        В город хана Исмаила
        Бежать тебе была-ли необходимость?
        Где же любимый почитаемый мною киргизский народ?
        О, несчастная мать Каныкей,
        Когда же настанет мой день,
        Когда вернусь я к своему народу?
        Ты, женщина, неразумно бежала сюда
        От родственников отца моего.
        За Абыке, дядю моего, напрасно не вышла ты замуж,
        А бежала сюда,
        И прибежав в Бухару, успокоилась.
        Этим дала ты повод называть меня сиротой и бродягой.
        Этим ты поставила меня в позорное положение.